Возражение 28

Несмотря на то, что Декалог был упразднен на кресте, девять из Десяти Заповедей вновь обрели силу в Новом Завете и являются обязательными для христиан, тогда как четвертая заповедь таковой не является, и, следовательно, нам не надо ее соблюдать.

В такой аргументации сокрыты две ошибки. Люди нередко полагают, что Ветхий Завет уже утратил свою силу, в то же время Новый Завет воспринимают как актуальный. Многие почти бессознательно стремятся преуменьшить значение Ветхого Завета и рассматривать его как нечто несущественное и полностью вытесненное Новым. Если с этим связывается точка зрения, согласно которой Декалог относится к Ветхому Завету, то таким образом подготавливается почва для рассуждений, которые изложены в приведенном нами возражении. Однако мы уже показали (см. Возражение_5), что Д есять Заповедей не относятся к Ветхому Завету и что Новый Завет никоим образом не замещает Ветхий (см. Возражение_1). Если мы четко будем придерживаться той мысли, что и Ветхий и Новый Заветы являются нашими богодухновенными проводниками, приведенное возражение утратит почти всю свою силу.

Утверждается, что Десятисловие было упразднено на кресте, однако мы уже отмечали (Возражение_24 и 25), что сторонники данной точки зрения признают: в девяти из Д есяти Заповедей утверждаются вечные нравственные принципы, или законы. Таким образом, они оказываются в курьезной ситуации, заявляя, что можно упразднить вечное. По крайней мере, логика их аргументов именно такова. Вероятно, они не решаются это признать? Тогда зададим такой вопрос: каким образом можно упразднить Закон Божий, не упразднив Десяти Заповедей, из которых он состоит? Ответ может быть только один, и, по-видимому, критик сам это прекрасно понимает, поскольку говорит о повторном утверждении девяти заповедей из десяти. Он стоит перед нелегким выбором: для того чтобы разделаться с заповедью о субботе, ему надо упразднить Декалог, но это приводит к нравственному хаосу, и поэтому ему тотчас необходимо вновь утвердить девять из Десяти Заповедей. Однако такая логика заставляет прийти к совершенно неправдоподобному выводу: вечные нравственные принципы, или законы, сначала были упразднены, а затем (что тоже совершенно невероятно) утверждены заново.

Относительно вечных нравственных законов, лежащих в основе девяти заповедей, надо помнить два положения:

1. По существу они охватывают собой все нравственное поведение в целом;

2. Поскольку они представляют собой вечные нравственные принципы, в них выражается Божья сущность (что всегда утверждали христианские богословы), и они руководят поведением всех существ во Вселенной, имеющих нравственное чувство.

В свете этих бесспорных фактов утверждение о том, что Закон Божий был упразднен на кресте, становится чудовищным и даже кощунственным. Изменилась ли нравственная сущность Бога, когда Христос умер на кресте? Такой вопрос представляется богохульным, однако пока Божья сущность остается неизменной, неизменны и нравственные принципы, которые берут в ней свое начало.

Пока Бог с отвращением воспринимает ложь, воровство, убийство, прелюбодеяние, алчность, поклонение лжебогам и т. д., Вселенная даже в самых отдаленных своих уголках будет управляться нравственными законами, направленными против этих злодеяний. Однако нам говорят, что Декалог был упразднен на кресте, а это значит (если эти слова действительно что-нибудь означают), что исчезли и запреты, содержащиеся в святом законодательстве. Итак, одно из двух: либо заповеди были упразднены, либо они сохранили всю свою силу. Третьего не дано. Надо, например, однозначно решить, была ли упразднена шестая заповедь, запрещающая убийство. И так со всеми остальными.

Стремясь избежать этого ужасного вывода, неизбежно вытекающего из самой логики рассуждений, критик торопливо обращает внимание на теорию последующего введения в силу упраздненных заповедей. Со стороны может показаться, что ничего страшного не случилось, ведь если заповеди вновь обретают свою силу, то нравственный закон по-прежнему продолжает царствовать во Вселенной. Однако не все так просто.

Дело в том, что апостолы, чьи слова цитируются, для того чтобы доказать возобновление девяти заповедей из десяти, написали свои богодухновенные рукописи спустя 20, 30, 40 и более лет после распятия. Этот простой исторический факт приводит к совершенно фантастическому заключению, согласно которому весь мир, а может быть, и вся Вселенная в течение этого периода были свободны от соблюдения великих нравственных законов. Если, например, мы спросим оппонента, считает ли он, что (поскольку с его точки зрения Декалог упразднен) можно убивать, красть, лгать и т. д., он конечно же ответит, что так не считает, и скажет, что Новый Завет вновь утвердил законы, направленные против этих злодеяний. Затем он, наверное, сошлется на отрывок из Послания к Римлянам (Рим. 13:9), где все эти преступления однозначно запрещаются. Но все дело в том, что, согласно общепризнанной точке зрения, апостол Павел написал это послание около 58 года новой эры. Что происходило в период между этой датой и годом распятия?

Однако сторонников теории возобновления заповедей ждет еще одна трудность. Они изо всех сил стараются отыскать в Новом Завете точное повторение всех девяти заповедей, и поэтому обычно обращаются и к словам Христа, записанным в четырех Евангелиях. Но ведь эти слова Христос произнес до Своего распятия! Нельзя говорить о повторном утверждении закона до того, как он был упразднен. Точно так же невозможно сохранить последовательность аргументации, если, с одной стороны, утверждать, что крест отъединил старое от нового (со всем тем, что становится новым в момент воскресения), а с другой - ссылаться на слова Христа, сказанные до распятия как доказательство нового, вновь утвержденного закона.

Однако это еще не все. По сути дела, сторонники данной теории не могут найти в Новом Завете ясного и достаточно подробного повторения второй заповеди. Если мы, протестанты, хотим со всей убедительностью осудить Рим за изображения, которые используются в католических храмах, нам придется обратиться к Декалогу. Странно, что вновь утвержденный закон должен полностью соответствовать любой ситуации, которая сложилась в христианскую эру. Окажется ли наш критик настолько смелым, чтобы заявить, что, излагая вторую заповедь, Бог вдавался в ненужные подробности или что, вдохновляя новозаветных авторов, Он не призвал их к той конкретности, которая была необходима? Оба вывода богохульны, и ни один из них мы не принимаем.

Говоря об одинаковом авторитете Ветхого и Нового Заветов (см. Возражение_1), мы подчеркивали, что новозаветные авторы даже не намекают на то, будто они утверждают какое-то новое законодательство или дают нам новое откровение, упраздняя прежнее откровение во всех областях духовной жизни. Стремясь наглядно проиллюстрировать свои доводы, они приводят много отрывков из Ветхого Завета и порой - из Декалога. Иногда это довольно короткие цитаты, иногда более развернутые . Такой подход как раз и объясняет, почему заповеди не приводятся дословно и не имеют той формы, в которую они облечены в Ветхом Завете. Разве была какая-либо необходимость в дословном цитировании? Новозаветные авторы просто отсылали своих читателей к Писанию, которое в то время представляло собой Ветхий Завет, где и можно было найти более подробное и точное изложение упомянутой апостолами заповеди.

В свете приведенных фактов нет никакого смысла утверждать, что в Новом Завете четвертая заповедь не была возобновлена.

Однако, желая показать, что данное возражение лишено всякого правдоподобия, в заключение отметим, что Новый Завет не обходит стороной и эту заповедь. Более того, на нее он ссылается так же часто, как и на остальные. Обратим внимание на следующие моменты.

1. "Суббота для человека", - возвестил наш Господь (Мк. 2:27). Марк записал эти слова спустя немало лет после распятия, однако он не чувствовал никакой необходимости оговориться и сказать, что суббота предназначалась для человека только до креста. Поскольку Марк ничего подобного не сказал, то какой вывод могли сделать его читатели, обратившись к данному высказыванию Христа? Наверное, решили, что слова нашего Господа по-прежнему имеют силу и суббота сохраняет свое значение. Да, иногда новозаветные авторы ничего не говорили о субботе, однако это было не то молчание, которое имеет в виду наш критик.

2. Матфей в своем Евангелии оставляет слова Христа о том, что определенные вещи можно делать и в субботу (см. Мф.12:12). Но если суббота упразднена на кресте, то Матфей непременно должен был бы тут же пояснить христианам первых веков, которые могли обратиться к его сочинениям в самых дальних уголках мира, что весь спор о делах, допустимых в субботу, и делах, запрещенных в этот день, представляет собой всего лишь небольшой экскурс в историю, поскольку вскоре после этого высказывания Христа суббота была упразднена . Но так как Матфей ничего подобного не сообщил, его читатели вполне естественно могли прийти к выводу, что им надо внимательно следить за тем, чтобы в вопросе о субботе следовать словам Иисуса.

3. Описывая Своим ученикам грядущее разрушение Иерусалима и предупреждая, что им придется бежать при приближении римского войска, Христос добавляет: "Молитесь, чтобы не случилось бегство ваше зимою или в субботу" (Мф. 24:20). Иерусалим был разрушен в 70 году новой эры, и, таким образом, почти 40 лет ученикам предстояло молиться о том, чтобы их бегство не случилось в субботу. Но если суббота на самом деле была упразднена на кресте, то какой смысл во всем этом? Вопрос очень острый, и, пытаясь его как-то нейтрализовать, некоторые заявляют, что по субботам Иерусалимские ворота были закрыты. Однако Христос, для Которого не было никаких тайн в будущем, знал, что в 70 году новой эры иудеи выйдут на сражение с римлянами (см. Иосиф Флавий, Иудейская война, кн. 2, гл.19). Более того, повеление бежать обращено к "находящимся в Иудее" (Мф. 24:16), а Иудея, как известно, не была окружена стенами и воротами. Тем не менее жителям Иудеи надо было молиться о том, чтобы их бегство не совершилось в субботний день. Можно ли привести более ясное свидетельство того, что Христос выделял субботний день среди всех остальных? Читая призыв Христа молиться о том, чтобы бегство не совершилось в субботу, соотнося его со словами о том, что определенная деятельность в субботу все-таки допустима, и, наконец, не забывая, что оба изречения Матфей записал через несколько лет после начала христианской эры, мы не можем не прийти к выводу, что закон о субботе сохраняет для христиан свою обязательность. Матфей не сообщает ничего, что помешало бы нам сделать этот вывод.

Довольно трудно спокойно говорить об этом фантастическом домысле , гласящем, что Декалог был упразднен на кресте, а потом девять его заповедей вновь обрели силу. Быть может, какой-нибудь читатель, для которого безрассудство такой точки зрения несомненно, в недоумении спросит: неужели на самом деле было много протестантских руководителей, которые годами верили в это невероятное учение и учили ему? Нет, не так. Мы уже отмечали, что, согласно традиционной позиции протестантизма, Десятисловие всегда представляет собой обязательное правило для всех людей в любом возрасте, а упразднены были только церемониальные законы. Сторонники упразднения Декалога и его повторного утверждения на какой-то момент забывают об исторически сложившейся позиции протестантов по этому вопросу.

(Относительного одного новозаветного упоминания о субботе, которое якобы поддерживает мысль об ее упразднении на кресте, см. Возражение 29.)