Возражение 25

Четвертая заповедь Декалога по существу не является нравственным наставлением, тогда как остальные девять - самоочевидные нравственные правила. Все нравственные принципы поддаются обнаружению в естественном свете разума, однако необходимость соблюдения седьмого дня такому обнаружению не поддается. Все, например, естественным образом знают, что нехорошо красть, убивать, прелюбодействовать и т. д., но никто не может естественным путем узнать, что какой-то день был обособлен как святой. Для этого потребовалось Божье откровение. Следовательно, заповедь о субботе не несет в себе нравственного содержания. Более того, по своему существу седьмой день недели не является святым. Значит, работа в седьмой день не была бы нарушением, если бы Бог не повелел в этот день отдыхать.

Самый непосредственный ответ на это возражение может быть дан в виде ответов на следующие три ключевых вопроса.

Вопрос первый

Действительно ли все люди естественным образом знают, что нехорошо красть, прелюбодействовать, поклоняться идолам и нарушать какую-нибудь другую из девяти заповедей, о которых столь уверенно говорят, что они являются нравственными?

По всей вероятности, такой вопрос потрясает само основание, на котором зиждется приводимое возражение.

К счастью, ясный и определенный ответ все-таки возможен. Начнем с первой заповеди. Она не только запрещает многобожие, но требует, чтобы мы поклонялись одному - истинному Богу. Можно ли предположить, что все люди естественным образом знают о том, что поклонение многим богам ошибочно? Или что они обладают естественным знанием относительно того, каков истинный Бог? Ответ на оба вопроса одинаков: нет, нельзя. Несмотря на то, что почти все люди любой национальности и возраста чувствуют потребность поклоняться какому-либо богу или богам, они никогда не приходят к единому мнению относительно того, кому именно надо поклоняться.

Павел говорит: "Ибо когда мир своею мудростью не познал Бога в премудрости Божией, то благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верующих" (1 Кор.1:21). Образцом такой проповеди являются слова Павла, сказанные на Марсовом поле. Но каким образом Павел узнал истинного Бога? Благодаря откровениям, которые были ему даны, а также благодаря исследованию откровения, названного Писанием.

Единый истинный Бог чист и свят, справедлив, но в то же время милосерден. Боги других народов обладали всем, чем угодно, но только не святостью, а их милосердие в лучшем случае выглядело как каприз. Мы видим, что первая заповедь призывает нас поклоняться единому истинному Богу. Таким образом, если мы собираемся в полной мере исполнять эту заповедь, нам необходимо знать сущность Бога и Его святые требования, но такое знание дается только откровением.

А теперь перейдем ко второй заповеди. Может быть, человек в силу своей природы и благодаря собственному разуму знает, что нельзя творить никакого подобия Богу или любому другому существу и использовать этот образ как объект религиозного поклонения? Нет, не знает. История почти всего человечества - это история идолопоклонства. Католики, например, заявляют, что в создании изображений для поклонения нет ничего греховного. Как мы, протестанты, можем доказать, что поклонение идолам - зло, независимо от того, идет ли речь о католиках или язычниках? Быть может, мы станем основываться на нашем разуме или природе? Нет. Только на откровении.

Обратимся к третьей заповеди. Мы знаем, что запрет произносить имя Господа без надобности имеет силу и значение, но знаем это только потому, что откровение рисует нам картину пречистого и святого Бога, Которому мы обязаны всем, что у нас есть, и Которому нам однажды придется дать ответ. Что касается язычников, то у них не было никакого откровения (даже у греков - самого просвещенного народа), и они воспринимали своих богов по аналогии с собой, то есть как существ похотливых, развращенных, мстительных и даже кровожадных. Разве мог грек считать, что, легкомысленно называя по имени какого-нибудь из своих богов, он поступает неправильно?

А теперь обратимся к заповеди, в которой говорится, как надо относиться к ближнему, и посмотрим, что здесь является более основательным - разум или откровение. Будучи христианами, мы приходим в смятение при мысли о прелюбодеянии в любом его пагубном проявлении. Посылая миссионеров в дальние страны, мы надеемся, что они отвратят тамошних жителей от многих пороков, а также от этого зла. Но наши миссионеры основывают свой призыв не на разуме или природе. Если бы они основывались только на этом, их подняли бы на смех, и об этом свидетельствуют многие, кто проповедовал язычникам. Призывая к нравственной чистоте и целомудрию, они основывались на Божьем откровении и Божьей заповеди.

Но зачем перечислять все девять заповедей, которые наш критик и так считает нравственными? Мы допускаем, что разум и природа играют некоторую роль в определении того, что хорошо и что плохо, помогают нам понять, каков Бог и в чем смысл суда, и, таким образом, человек остается без оправдания. Тем не менее долгая и исполненная грехов история человечества показывает, что, к сожалению, эта роль очень невелика. Мы считаем, что жители Содома и Гоморры достаточно знали о Боге, о том, что хорошо и что плохо, чтобы нести нравственную ответственность за свои поступки, - следовательно, они сами навлекли на себя огонь, который их погубил. И тем не менее наш Господь возвестил, что в день суда Содому и Гоморре будет отраднее, чем городам, которые отвергнут весть, возвещенную Его учениками. Почему? Потому что ученики принесут им откровение от Бога, воспринятое через Иисуса Христа. Христос сказал: "Если бы Я не пришел и не говорил им, то не имели бы греха; а теперь не имеют извинения во грехе своем" (Ин. 15:22),

Становится совершенно ясно, что божественное откровение необходимо по отношению не только к четвертой заповеди, но и ко всем остальным. Следовательно, разрушается само основание, на котором было воздвигнуто это впечатляющее возражение. Строго говоря, у нас больше нет необходимости его анализировать, но можно вкратце рассмотреть другие вопросы, с ним связанные.

Второй вопрос

Какие доказательства могут привести адвентисты в пользу того, что четвертая заповедь по своей природе является не столько церемониальной, сколько нравственной и что, следовательно, она, как и другие девять, всегда имеет силу? Ответ таков:

1. "Нравственные обязанности и повеления являются таковыми потому, что они обусловлены свойствами Самого Бога. Характерной особенностью живого Бога является Его творческая сила, и заповедь о субботе непосредственно объясняется этим свойством, проявившимся в сотворении мира"001.

2. Второй довод тесно связан с первым: "Нравственная обязанность человека любить Бога и подчиняться Ему в основном зиждется на том факте, что Господь сотворил все сущее, - в память об этом и дана заповедь о субботе".

3. "Физическая и эмоциональная природа человека требуют такого дня покоя, какой предусматривается заповедью о субботе, и, следовательно, подобно всем другим нравственным повелениям, она удовлетворяет естественные и всеобщие потребности людей".

4. "Нравственное и духовное благополучие человека требует как раз того, что дает заповедь о субботе, и, следовательно, она имеет нравственную природу". Третий и четвертый доводы похожи на те, которые используются горячими сторонниками соблюдения воскресного дня, с той лишь разницей, что, говоря о субботе, они имеют в виду воскресенье. Ссылаясь на данные медицины и других наук, они пытаются доказать, что человек, регулярно отдыхающий один день каждую неделю, восстанавливает свою работоспособность. Кроме того, они ссылаются на тот факт, что в так называемых христианских странах, где еженедельный день богослужения соблюдается неточно, религиозная жизнь идет на убыль.

Хорошо известно, что протестантские сторонники воскресенья так же, как и адвентисты седьмого дня, усматривают в четвертой заповеди определенное нравственное начало. Они полагают, что это повеление отчасти имеет нравственную природу, а отчасти - церемониальную. Нравственная, как они считают, заключается в том, что надо святить один день из семи, а церемониальная - в том, какой конкретный день имеется в виду. Чтобы обосновать необходимость соблюдения воскресного дня, они должны Настаивать на том, что одна часть заповеди имеет нравственную природу, а чтобы оправдать изменение дня богослужения, им приходится утверждать, что другая часть сугубо церемониальна.

Занимая такую позицию, они упускают из виду следующие моменты:

а. Мы уже показали, что повеление о соблюдении субботнего дня является нравственным не просто потому, что оно отвечает физическим и духовным потребностям человека; нравственное содержание этой заповеди в первую очередь проистекает из ее отношения к творческому действию Бога;

б. Это творческое действие разворачивалось в определенной последовательности: шесть дней Бог творил мир, а на седьмой почил;

в. "И благословил Бог седьмой день, и освятил его, ибо в оный почил от всех дел Своих, которые Бог творил и созидал" (Быт. 2:3);

г. Причина, на основании которой четвертая заповедь призывает соблюдать субботу, заключается в историческом факте творения, а также в том, что в последний день творческой недели Бог почил. "А день седьмой - суббота... Ибо в шесть дней создал Господь небо и землю... посему благословил Господь день субботний и освятил его" (Исх. 20:10,11).

Разве можно яснее сказать, что в заповеди о субботе имеется в виду конкретный день? И что этот день увековечивает память о конкретном историческом событии? Разве можно яснее сказать, что освящение этого конкретного дня основывается на том факте, что именно в этот, седьмой, день произошло конкретное историческое событие? Слово "посему", упоминаемое в повелении о соблюдении субботнего дня, относится к этому событию и к конкретному дню, который благословил Бог. Уберите это "посему" - и основание для соблюдения субботы исчезнет. Но именно это и делают сторонники воскресенья, когда, желая обосновать необходимость еженедельного дня отдыха, они вспоминают о субботе, но в то же время отвергают предпосылку для соблюдения еженедельного святого дня. Утверждая, что тезис о еженедельном дне отдыха имеет нравственную природу, но в то же время подчеркивая, что тезис о седьмом дне недели по своей природе остается церемониальным и, следовательно, менее важным, они попадают в парадоксальную ситуацию, поскольку заявляют, что великий нравственный принцип, возвещенный в Декалоге основывается на церемониальном и, следовательно, менее важном действии Бога.

5. "Заповедь о субботе, как и все остальные нравственные заповеди, в одинаковой мере применима ко всем народам во всех странах и во все времена". Это вытекает из того, что регулярный физический отдых и столь же регулярное духовное упражнение необходимы всем людям во всех краях и любом возрасте.

6. "Заповедь о субботе так же охраняет право собственности, как и восьмая заповедь, и потому, подобно ей, она имеет нравственную природу". Господь разделил семидневную неделю на две части: шесть дней человек может честно трудиться по своему усмотрению, но седьмой день принадлежит Богу. "А день седьмой - суббота Господу, Богу твоему" (Исх. 20:10). "Святой день Мой", - так называет Господь субботу (Ис. 58:13). Красть у Бога святое время, которое принадлежит Ему, все равно, что красть у своего ближнего то, что принадлежит этому человеку. Следовательно, повеление, запрещающее такое воровство, по своей природе нравственно.

7. "Брак - нравственное установление. Установление о соблюдении субботнего дня, которое было сделано в то же время, той же силой, для тех же людей и почти так же, является нравственным по той же причине". Только тот, кто готов утверждать, что брак основывается не на нравственном, а на церемониальном законе, может, следуя той же логике, уверять, что заповедь о субботе тоже основывается на церемониальном законе. Проведя такое сравнение, мы еще яснее видим зыбкость аргумента о том, что, хотя установление о субботе нравственно (поскольку все люди естественным образом знают о необходимости отдыха), конкретный день, упомянутый в заповеди о субботе, - церемониальное установление, поскольку человек не знает, когда именно ему надо отдыхать. Нет такого христианина, который всерьез принял бы аргумент, гласящий, что хотя институт брака имеет нравственную природу (поскольку люди естественным образом знают, что брак необходим), моногамный брак представляет собой всего лишь нечто церемониальное, поскольку люди естественным образом не могут знать, что муж должен иметь только одну жену. Мы могли бы ответить, что, даже если люди по своей природе этого не знают, они знают об этом благодаря откровению, и после этого напомнить о том, что в Едеме Бог соединил одного мужчину с одной женщиной, возвестив о том, что "двое будут одна плоть". Традиционный брак имеет нравственную основу, а всякие отступления от него таковой основы лишены, - этот вопрос очевиден, и нет необходимости дальнейших дискуссий. Христиане считают, что Божьи действия и возвещения могут наделить нравственным качеством даже арифметику.

Используя тот же самый прием, мы можем отбросить аргумент, согласно которому в заповеди о субботе церемониальный аспект начинается там, где говорится о соблюдении конкретного дня.

8. Одна из самых отличительных особенностей различных церемониальных законов, упомянутых в Библии, заключается в том, что все они даны после того, как человек согрешил, и, следовательно, в какой-то мере были обусловлены его греховным состоянием, а потом потеряли силу по причине собственной ограниченности, хотя человек все еще присутствует в этом мире. (Церемониальные законы, данные древним иудеям, были упразднены на кресте; церемониальные обряды христиан - например, Вечеря Господня - упразднятся во время Второго пришествия.) Это не относится к заповеди о субботе, которая была дана Адаму и Еве еще в Едемском саду, когда они были безгрешны, и которая будет соблюдаться искупленными от греха на новой земле (см. Ис. 66:23).

9. Уже сам факт того, что повеление о субботе является средоточием Декалога, известного всем христианам как нравственный закон, служит наиболее убедительным доказательством того, что у этого повеления нравственная природа. Возвещая свое законодательство людям, Бог ограничил его Десятью Заповедями, давая его в письменном виде, Он свел его к тем же Десяти Заповедям. Насколько же мы будем неразумны, если решим, что в это законодательство, самой отличительной чертой которого является краткость, а также значительность и вечность нравственных заповедей, в самую его середину Господь поместил какой-то церемониальный закон, которому суждено было потерять силу во время Первого пришествия Христа! Однако нам нет необходимости поддерживать эту нелепую мысль: доказательства, которые мы здесь привели, вне всякого сомнения показывают, что четвертая заповедь нравственна по своей природе.

Третий вопрос

Как быть с утверждением, согласно которому "работа в седьмой день не была бы нарушением, если бы Бог не повелел в этот день отдыхать"? Совершенно очевидно, что в данном случае наш критик пытается доказать, что заповедь о субботе является церемониальным законом, который берет свою силу не в каком-то сущностном нравственном качестве, а в произвольном повелении Бога. Данный довод мы уже опровергли, однако, для того чтобы показать всю ошибочность этого возражения, позволим себе еще два замечания.

1. Во все времена встречались люди, проповедовавшие и практиковавшие так называемую свободную любовь, даже в Америке в XIX веке существовали общества, члены которых заявляли о своих христианских взглядах, но в то же время отстаивавшие принципы свободной любви и отказ от брака. Что может сказать возражающий против субботы такому человеку, если тот утверждает, что в свободной любви не было бы ничего плохого, если бы Бог не назвал браком союз, в котором двое составляют единое целое? Нам кажется, что он тотчас решительно ответит: "Зачем что-то выдумывать, если Бог повелел нам отличать правильное отложного?" Наш оппонент, наверное, ни на мгновение не согласился бы с тем, что, поскольку люди естественным образом не убедились в правильности моногамии, христианское правило, призывающее к единобрачию, произвольно, и, следовательно, те, кто жаждет большей свободы, могут ему не следовать. Но именно так обстоят дела и с заповедью о субботе.

2. Мы уже отмечали, что заповедь о субботе основана, среди прочего, и на необходимости защищать права собственности. Седьмой день принадлежит Богу. Именно потому, что Бог определил этот день для Себя, благословил и освятил его, Он заповедал людям отличать его от прочих дней, с наступлением субботы отдыхать от своего тяжелого труда и святить ее. Следовательно, заявляя, что "работа в седьмой день не была бы нарушением, если бы Бог не повелел в этот день отдыхать", наш критик просто забывает об исторических событиях и их последовательности. Этот день нельзя использовать для осуществления своих повседневных дел и интересов, потому что суббота - святой день Божий. Повеление о ее соблюдении вытекает из этого факта, и, следовательно, оно является не произвольным, но вполне нравственным, вырастающим из самой природы седьмого дня как освященной собственности Бога.

Довольно странно слышать, что заповедь о субботе имеет церемониальный характер. Люди, утверждающие это, как правило, являются благочестивыми сторонниками воскресенья, которые сожалеют о том, что оно повсюду оскверняется, и которые нередко стремятся защитить его соответствующим гражданским законодательством (как в прошлом делали их духовные отцы). Они единогласно заявляют, что соблюдение воскресенья имеет нравственную, а не церемониальную природу, хотя в поддержку такой точки зрения ни один из них не может сослаться на какую-нибудь библейскую заповедь или Божье действие, благословляющее и освящающее этот день. Чтобы доказать, что соблюдение воскресного дня имеет нравственную природу, им неизбежно приходится ссылаться на четвертую заповедь, которую они, правда, стараются изменить и истолковать в духе XVI века. О нас, соблюдающих субботу, они говорят, что мы основываемся на церемониальном законе, хотя на самом деле мы опираемся на ту же четвертую заповедь, причем в том виде, в каком она была дана Богом.

Исходя из всего этого, можно сделать вывод, что настоящая борьба идет не вокруг того, является ли еженедельный отдых нравственным Божьим требованием (соблюдение субботнего дня сразу начнет терять свою силу, если его не рассматривать именно в таком ключе), а вокруг вопроса, какой именно день призывает нас соблюдать четвертую заповедь - седьмой или первый. (Этого вопроса мы касаемся и в рассмотрении Возражения_38, а в Возражении_26 и Возражении_27 затрагиваем другие аспекты той точки зрения, согласно которой соблюдение субботы имеет церемониальную природу.)

001 Эта и другие небиблейские цитаты в пользу того, что повеление о соблюдении субботы имеет нравственную природу, взяты из брошюры "Нравственная природа субботы", которую в 1875 году написал Д. М. Кенрайт (Canright). Позднее он покинул адвентистскую Церковь, однако на силу приводимых доказательств данное событие повлияло не больше, чем отказ какого-нибудь священнослужителя от христианской религии влияет на доводы, которые он прежде приводил в пользу христианства. Они скорее становятся обвинением подобного поступка.